Память иконы Софии, Премудрости Божией (Киевской) совершается в Православной Церкви 21 сентября по новому стилю.
Это иконописное изображение Софии, Премудрости Божией, имеет свои отличительные особенности и пользуется широким почитанием среди верующих. На святом образе изображена Пресвятая Богородица со Своим Божественным Сыном. София или Премудрость Божия в именовании иконы обозначает Господа Иисуса Христа, Который в Священном Писании Ветхого и Нового Заветов назван этими словами. Премудрый царь Соломон в своих Притчах изрек такие слова: «Премудрость создала Себе Дом и утвердила столпов семь» (9, 1). Храмом Божиим и местом обитания зачавшегося Спасителя была утроба Пресвятой Богородицы, поэтому Божия Матерь и названа Домом Божиим. В апостольских посланиях, когда речь шла о Спасителе, Он также именовался в одном месте Божией Премудростью (1 Коринфянам, 30) Христа В этих словах содержится указание на Христа, Сына Божия, Который в посланиях апостольских именуется "Божиею Премудростью" (1 Кор. 1, 30).
Сама иконописная композиция является свидетельством сбывшегося Ветхозаветного пророчества. На иконе мы можем увидеть храм, в котором находится Пречистая Дева Мария. На Нее надет хитон, а голова Божией Матери покрыта специальным покрывалом. Стоит Пресвятая Богородица под сенью, которая опирается на семь столпов. Свои руки Владычица держит направленными в разные стороны, причем ладони повернуты к молящимся. Ноги Божией Матери опираются на полумесяц. На руках у Пресвятой Богородицы изображен Богомладенец Христос, Который правой рукой преподносит благословение, а в левой руке держит державу. На карнизе сени, под которой стоит Пречистая Дева, написаны слова из Книги Притчей Соломоновых: «Премудрость созда Себе Дом и утверди столпов седмь». Над сенью можно увидеть неканоническое изображение Святого Духа и Бога Отца в виде старца, из уст Которого исходят слова: «Аз утвердих стопы Ея». С двух сторон от Божией Матери стоят семь Архангелов Божиих, крылья которых расправлены. У каждого из Небесных служителей в руках изображены их отличительные знаки: Архангел Михаил держит в руках пламенный меч, у Архангела Уриила в руках находится молния, направленная вниз. Архангел Рафаил отличается тем, что имеет при себе алавастровый сосуд с благоуханным миром. Выше перечисленные архангелы изображены с правой стороны от Пресвятой Богородицы и Ее Божественного Сына.
С левой стороны предстоит Архангел Гавриил, в руках у которого находится цветок лилии. По Церковному Преданию именно с этим цветком, символизирующем чистоту и непорочность Пресвятой Богородицы, Архангел Гавриил приветствовал Пресвятую Деву, когда сообщал Ей радостную весть о воплощении от Нее Сына Божия. Далее предстоит Архангел Селафиил, в руках у которого находятся четки, обозначающие сугубую молитву за род человеческий. Архангел Иегудиил изображен с царской короной в его руках, а Архангел Варахиил держит цветы на белом куске ткани.
Подножием Божией Матери служит облако и серповидная луна, а под ними находится амвон, к которому ведут семь ступеней. На этой лестнице стоят семь ветхозаветных праведников, которые символизируют Церковь Христову на земле.
Каждая ступень амвона имеет свою особую надпись, которая обозначает одну из основных христианских добродетелей, исполнение которых ведет в Царствие Небесное: вера, надежда, любовь, чистота, смирение, благость, слава. Семь столпов, изображенных на этой иконе, также имеют свои начертания, связанные с текстом Откровения святого Иоанна Богослова.

Тропарь, глас 1:
Превечная Премудросте, Христе Боже наш,/ Божественным смотрением Своим преклонивый Небеса,/ благоволил еси вселитися во утробу Чистыя Отроковицы,/ средостение вражды разрушив,/ освятил еси естество наше/ и Царствие Твое нам отверзл еси;/ сего ради Тебе, Творца нашего и Избавителя,/ и рождшую Тя,/ спасения нашего тайне послужившую Деву Чистую, православно величаем.

Кондак, глас 4:
Притецем, православнии людие,/ к премудрости Божий/ и видим чудотворную икону Пречистыя Богоматере,/ Юже именуем по явлению Софию, Премудрость Божию,/ зане храм бысть одушевлен Единороднаго Сына и Слова Божия./ Сия убо светолучно сияет в пречестнем храме Своем/ и сердца наша веселит, приходящих с верою/ и взирающих со страхом и благоговением на пречистую сию икону,/ помышляюще в сердцах наших,/ яко воистинну Премудрости Божий есть селение/ и таинства Его смотрение,/ на упование бо верным/ воображение огнезрачное Ей зрим/ и покланяемся, яко истинному и пренепорочному Ея девству/ в рождестве и по рождестве паки;/ от Неяже изыде Огнь Божественный,/ попаляя тленныя страсти/ и просвещая души наша и чисты сотворяя,/ Имже и веки сотвори Отец,/ Той же и Мудрость, Слово и Сила наречется,/ сияние славы и Образ Отчи Ипостаси./ И паки убо молим/ и, припадающе, лобызаем пречестную икону Премудрости Божия Матере/ и велегласно вопием:/ о Милосердая Владычице,/ спаси рабы Своя от насилия диаволя,/ от нахождения иноплеменных и междоусобныя брани,/ яко Ты еси всех благих Подательница и Покровительница/ притекающим к Тебе с верою и просящим велия милости.

Величание:
Величаем Тя, / Пресвятая Дево / Богоизбранная Отроковице / и чтим образ Твой святый, / имже точиши исцеления / всем с верою притекающим.

Молитва:
Непостижимая и Всепетая Премудросте Божия, Софие Преименитая, девственных душе, сиречь Единородный Сыне, Слове Божий, приими молебное сие пение от недостойных и скверных уст наших. Аще и писана суть: не красна песнь во устех грешничих, обаче же разбойник единем словом спасеся, мытарь воздыханием оправдася и хананеина дщерь матерним прошением исцелися, понеже Ты, Господи, Благ и Человеколюбив, грядущаго в мир просвещаеши, и грехи грешником отпущаеши, и разумом неразумных наполняеши, и буияго умудряеши, и жаждущия благих словес души учением Твоим, яко самаряныню водою живою, напаяеши, блудника целомудренна устрояеши, разбойнику рай отверзаеши, зане Ты еси всех благих Податель, и Вразумите ль, и животу Хранитель, Христе Боже наш, и Тебе славу и хвалу, честь и благодарение и славословление возсылаем и поклонение творим со Безначальным Твоим Отцем, и со Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, и со Пресвятою и Пренепорочною Твоею Материю, Владычицею нашею Богородицею и Приснодевою Мариею, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

СОФИЯ: ПРЕМУДРОСТЬ БОЖЬЯ III ЧАСТЬ

ЗНАКИ ВРЕМЕНИ

Ирина: Добрый день, дорогие друзья! Мы продолжаем цикл передач, посвященных духовной жемчужине древнеславянской культуры - в Киеве. Изучая историю древних славян, нам стало интересно, почему этот древний монументальный собор посвящён именно Софии? Давайте вместе найдем ответ на этот вопрос и раскроем истинную суть значения слова «София», ту суть, которую заложили наши предки, и то, что они пытались нам передать сквозь века.

София: ГЛУБИННОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА
Ирина: Каждое слово несёт в себе определённый смысл и значение. Есть и такие слова, истинный смысл которых постигается человеком только лишь тогда, когда он открыт к познанию, не ограниченному умом, а ведомому искренним стремлением к чистым знаниям. Одним из таких особенных слов является слово «София», оно уходит своими корнями в древнегреческий язык и обозначает мудрость, знания.

Диктор: Исследованию глубокого значения этого слова в своё время уделил много внимания Сергей Сергеевич Аверинцев - историк, культуролог, религиовед. В научной статье «София-Логос» он приводит следующее описание глубинного смысла понятия «София»: «Sophia - это слово (как и соответствующие ему существительные древнееврейского, латинского, русского и прочих языков) - женского рода: σοφία . Мудрость - это она. Это своё свойство София (σοφία) разделяет с другими греческими обозначениями «добродетелей» (например, «целомудрие», «благоразумие», «благочестие» и прочие слова этого ряда по-гречески и по-латыни женского рода). Но «женственность» София (σοφία) имеет особый смысл. Дело в том, что по устойчивой схеме мифа в самых различных культурах Евразии, мудрость принадлежит деве (или мудрость есть дева)».
Также мудрость у древних народов ассоциировалось с цветком лотоса. В Приморском крае сохранилась легенда о девушке, принёсшей своему угнетённому народу духовную свободу и счастье.
В глубоком тайнике подводного дворца рос цветок, охраняли его огромные сазаны. Непростой был цветок - волшебный. Зло в добро превращал, благодаря ему счастливо жило всё подводное царство, правил которым справедливый и мудрый морской царь. Девушка, попав в подводный мир благодаря своей духовной чистоте и доброте, получила в подарок от владыки этого мира лотос в раковине и принесла его людям. Цветок необычно светился в её руках и, взглянув на него люди, поняли, как несправедливо была устроена их жизнь и почувствовали необычную силу. Они стали жить в равенстве и братстве, свободно и счастливо. После этого появилось много бутонов лотоса. И в конце легенды говорится, что и поныне живёт в сердцах людей любовь к чудесному лотосу.

София: ЕДИНЕНИЕ ДУХОВНЫХ КУЛЬТУР МИРА
Ирина: Интересно, что мудрость издревле воспринималась как проявление женского аспекта, и это знание, было присуще не только христианской культуре, а также культурам Африки, Северной и Южной Америки, ближнего и дальнего Востока. В христианстве она имеет различные ипостаси, как пишет Булгаков:

Диктор: «Софийная душа мира закрыта многими покрывалами», но в мире она открывается как красота. Лик космической Софии в мироздании есть «женское начало, которое имеет силу, по творческому слову «да будет». Она есть та великая матерь, которую издревле чтили благовестивые языки: Деметра, Исида, Кибела, Иштар. Часто святую Софию изображают как «Огненного Ангела», что символизирует божественною силу, проводником которой она является.

Икона «Богородица София - Премудрость Божия» Новгородская (Огнезрачная)
Центральная фигура Софии с огненным красным ликом и крыльями, в красно-золотых царских одеждах и короне, со скипетром и свитком в руках. Является олицетворением одновременно и Божественной царской творческой силой, окружённой ореолом Божьей Славы, и чистого Божественного Девства, осеняемого Святым Духом.

Икона «София - Премудрость Божия» Киевская. «Премудрость созда Себе дом»
По сторонам Бога Отца семь Архангелов с символическими знаками их служения. На столпах помещены эмблемы даров Святого Духа: Книга за семью печатями - Дар Премудрости. К облачному подножию Богоматери ведут семь ступеней с надписями: Вера, Надежда, Любовь, Чистота, Смирение, Благодать, Слава. На фронтоне храма надпись: «Премудрость созда Себе Дом и утверди столпов седмь».

В Исламе аналогом Софии является Матерь Книги - Аль-Лаух аль-махфуз (Хранимая скрижаль) - это первоисточник всех священных писаний. Согласно Корану, Хранимая скрижаль, как и София, олицетворяют божественные Знания, неразрывно связанные с Божественной волей.

В буддизме в качестве одного из аналогов Софии можно привести женское божество Тара, что в переводе с санскрита означает - спасительница.

Ирина: Например, в буддизме существует учение о семи этапах достижения - освобождения, и шестым этапам является этап интуитивного знания «праджня-парамита». «Prajña» в переводе с санскрита обозначает «мудрость», «понимание». С этим именем связывают Матерь Просветления - богиню Высшей Совершенной Мудрости (Интуиции).

Диктор: Её изображают, как правило, на большом цветке лотоса. Две руки показывают знак (мудру) поворота колеса Дхармы - символ достижения просветления, духовной трансформации.

Ирина: Кстати, о колесе Дхармы, недавно в беседе с интересным человеком Андреем Владимировичем Скиба мы узнали о том, что символ колеса Дхармы есть и в архитектуре Софии Киевской, и этому есть свое любопытное объяснение.

Скиба Андрей Владимирович: «София - она вся наполнена символами, знаками, и они не только на стенах. Они в самой композиции, в самой архитектуре, то есть здесь вообще ничего случайного нет. Особенность знаков как раз в том, что они являются универсальными, они не имеют каких-либо чётких границ, какой бы мы принцип не взяли. София, действительно, в этом смысле уникальна по наполненности знаками. Мы можем видеть эти колеса, с восемью спицами, которые очень напоминают «колесо закона» в буддизме, фактически они идентичны - то есть круг, восемь таких лучей, которые выходят за этот круг. Действительно, это не было случайным тогда в эпоху Ярослава Мудрого. Потому что христианство, оно воспринималось не как конфессия, оно воспринималось как духовная традиция, которая не имеет этих конфессиональных границ, основой его была религия сердца: это и та сердечная вера, это поиск истины. Вот такое восприятие и раскрывало, давало возможность диалога культур, давала возможность воспринимать другое, внешне отличное, а значит и другие духовные традиции: и ислама, и буддизма, и это все происходило. То есть это был действительно открытый мир, где пути были чрезвычайно разветвленными, и этот обмен был непрерывным, был постоянным в то время».

Ирина: Таким образом, смысл слова «София» является объединяющим для культур и верования всего мира. Например, в иудаизме и христианстве София выражает особое представление о мудрости как олицетворённая, воплощённая мудрость Бога.

Знание не в понятии «собственности» или своего «умозаключения», а в понятии Мудрости свыше, проходящей через века.
Мудрости, как Открытых Врат, для вхождения в то удивительное высшее состояние духовности, через которое приходит озарение от Того, Кто создал все, Той Мудрости, которая всегда была, есть и будет.

Ирина: В книге премудрости Соломона - это творящая изначальная сила описывается так:

Диктор: «Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его», «Она - одна, но может всё и, пребывая в самой себе, всё обновляет и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божиих и пророков».

София: ЛЮБОВЬ И ЕДИНСТВО
Диктор: Владимир Сергеевич Соловьев, философ, выделяет в своих работах, что София является также символом и наглядным образом Любви.
Владимир Соловьев утверждал, что София - начало любви. Помимо основополагающей роли в объединении мира в одно целое, София является также тем, что объединяет в единое целое людей и человечество, причём не только на настоящее, или какое-либо другое время, но и на всём временном протяжении. Сама София является, таким образом, объединяющим началом. Мир, состоящий из множества разнообразных и разнокачественных предметов и явлений, тем не менее, не рассыпается на отдельные части. Все его части взаимосвязаны и взаимообусловлены. Тем, что объединяет отдельные части мира, является, по мнению Соловьева, София.

Ирина: Мы можем заметить, что все пророки, приходящие к людям, учили Любви - любви к Богу, любви к людям. И если спросить каждого человека: «Что может объединить людей?», большинство из них, не задумываясь, ответят, что это Любовь! Для людей, которые живут с Богом в душе, не существует разделений, какой бы религии они не принадлежали, они в первую очередь видят в человеке - Человека, его настоящую суть.

Игорь Михайлович: И люди должны не ссориться и не спорить, чья религия лучше, кто главнее или ещё что-то. Они должны объединиться во имя Бога. Это единственный путь, другого пути нет. Думающие люди поймут, просто глядя на мир и то, что окружает их. Правильно? Здесь не нужно пророчествовать, не нужно чего-то доказывать людям, люди сами должны видеть и знать, что происходит у них за окном, что происходит у них в сердце, что происходит у них в сознании.

Из передачи «Единение»

Ирина: Люди мечтают и ждут новое счастливое общество, где не было бы насилия, злости и вражды. С давних времён ещё говорилось о Золотом тысячелетии. Спросите: «Возможно ли это в наше время?» Всё в наших руках, и зависит это от каждого. И каждый проснувшийся может разбудить остальных.

София: ДУХОВНОЕ ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Ирина: Издревле люди, которые шли по духовному пути, понимали ценность силы Аллата в духовном преображении и освобождении человека из плена материального мира. Они знали, что истинная свобода лежит не во внешнем, а во внутреннем мире человека, и зависит от ежедневного духовного труда над собой.

Смысл духовного развития человека в качественном внутреннем его изменении. Это подразумевает в первую очередь не просто восстановление в каждом проживаемом дне внутреннего духовного диалога с Богом через свои глубинные чувства, через свою искреннюю любовь к Нему, но и жизнь этим таинством.

«АллатРа» Анастасия Новых

Диктор: «…В конце великого таинства посвящения, пребывая в особом поднятии духа, я всем сердцем возжелал увидеть то, о чём рассказывали мне… И мне открылось. Всё вокруг как будто исчезло, лишь чудный свет озарил дорогу и повлёк за собой, точно в самый зенит высших небес. Что-то божественное и неугасаемое стремительно приближало меня к потоку яркого притягательного Света. Сила его сияния была огромна, но не обжигала. Я почувствовал присутствие в нём чего-то Высокого и Необъяснимого. В радостном волнении я вошёл в ослепительный Свет. И здесь, просветлевши глазами, увидел лик неописуемо прекрасной Девы, окутанной светозарным сиянием. Я увидел её - саму Софию! Этот божественный образ невозможно описать никакими человеческими словами.
Великая тайна окружала всё вокруг. Божественная София приблизилась ко мне. От неё исходил чудесный аромат мира иного. В руках она держала золотую чашу в виде вечного цветка Любви, раскрывшего множество своих лепестков в божественной чистоте их первозданного сияния. В чаше искрился золотистый напиток. Кротко возложив мне руку на голову, второй рукой прекрасная София поднесла чашу к моим губам и стала поить золотистым напитком. Благодатная услада начала разливаться по всему моему существу. Я видел, как убывает из чаши эта искрящаяся божественная жидкость, вливаясь в меня, но я не ощущал её во рту, не чувствовал её вкуса. Однако явно ощутил, как неземное тепло начало растекаться внутри меня, словно омывая пустой сосуд моего тела: сначала по рукам, потом по груди, животу, ногам. А затем наполнило стремительным потоком неугасающего сияния всё моё существо с ног до головы, пробуждая в моём сердце беспредельную радость и благодать. Когда последние капли этой чудесной жидкости истекли в моё тело, София устремила на меня свой нежный взор, полный божественной Любви. И словно разверзлось что-то внутри, прояснился ум, и я почувствовал в себе открытие неведомого источника могучей силы. Внезапно меня озарило понимание Бессмертия, словно распахнулась дверь в мир иной. И мне открылась Мудрость…»

Ирина: Все мы связаны между собой единой нитью Любви, об этом писали многие философы, поэты, учёные. Это знание есть в каждом из нас, это знание повсюду, оно окружает нас в архитектурных памятниках, в научных трудах, знаках и философии древних культур, в древних верованиях разных народов.
Его легко увидеть. Если каждый попытается это сделать, мы сможем пройти через время невежества, вражды, непонимания, ведь то, что нас объединяет, гораздо выше и сильнее всего этого. У нас богатая интересная история, о которой возможно мы с вами даже не догадываемся и, если копнуть чуть глубже, перед взором открывается великий океан Мудрости.

Игорь Михайлович: - Говорили опять-таки о построении нового общества. Но это ведь не новое общество, это то, которое оно должно быть. Да? Вот я бы лично хотел увидеть Мир такой, правда хотел, своими глазами, обычными земными. Воочию его воззреть, как люди взяли и построили мир, в котором достойно жить не только людям, ну в котором бы и Дух Святой мог прибыть или там тот же Утешитель, не для того, чтобы судить людей, а для того чтобы радоваться. Представляешь, как это здорово - из одной радости в другую. Это всё равно как прийти, ну не знаю, как в детский садик, да ну это земными мерками. Даже не в детский садик, я бы сказал, а вот зайти в родильный дом, в палату, где много младенцев. Ну, ты как медик была?
Ольга: - Да.
Игорь Михайлович: - Ну, вот задевает за живое, да? То есть пробуждает материнские вот эти силы. А материнские силы - это как раз и есть силы Аллата, то, чем наделено, то, что продлевает и то, что дает жизнь, ну в человеческом понимании. Да? Приятно же?
Ольга: - Да!
Игорь Михайлович: - А представь, как Бог бы любил этот мир и как бы Он его выделял среди других миров. Я думаю, стоит приложить немножко усилий ради Любви Божьей. Правильно? И ради сохранения мира сего. Стоит. Очень бы хотелось увидеть мир таким - настоящим, каким он должен быть.
Ольга: - Всё зависит от самих людей, от каждого?
Игорь Михайлович: - Только от них, конечно.

Из передачи «Единение»

СОФИЯ, ПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯ

Икона Софии, Премудрости Божией (Киевская)

Икона Софии, Премудрости Божией занимает особое место в Русской Православной Церкви. Есть много списков с изо-бра-же-ни-ем Со-фии, Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей, — на-при-мер, в Ки-е-ве, Нов-го-ро-де, Во-лог-де, То-боль-ске, в Москве, в Тро-и-це-Сер-ги-е-вой лав-ре и дру-гих ме-стах, но все они сводятся, в основном, к двум типам: Киевскому и Новгородскому.

Впервые этот образ появился в Византии. Именно ему был посвящен юстиниановский храм Софии Премудрости Божией в Константинополе.

Все списки с изо-бра-же-ни-ем Со-фии, Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей, изо-бра-жают Бо-жию Ма-терь и во-пло-тив-шу-ю-ся от Нее Ипо-стас-ную Пре-муд-рость — Сы-на Бо-жия, вы-ра-жа-я од-ну глав-ную мысль. В оплощении Сына Божия неотделимо от мысли о Богоматери, которую величают Домом Божественной Премудрости, истинным Храмом Живого Бога на земле. Это послужило одним из оснований для механического перенесения на образ Девы Марии содержания и символики Софии Премудрости Божией.

Под Пре-муд-ро-стью, или Со-фи-ей, ра-зу-ме-ют Сы-на Бо-жия на ос-но-ва-нии IX гла-вы кни-ги Прит-чей Со-ло-мо-но-вых, где го-во-рит-ся: В этих сло-вах со-дер-жит-ся ука-за-ние на Хри-ста, Сы-на Бо-жия, Ко-то-рый в По-сла-ни-ях апо-столь-ских на-зы-ва-ет-ся Бо-жи-ей си-лой и «Бо-жи-ей Пре-муд-ро-стью»; а в сло-ве «дом» со-дер-жит-ся ука-за-ние на Пре-свя-тую Де-ву Ма-рию, по-слу-жив-шую во-пло-ще-нию Сы-на Бо-жия. На ос-но-ва-нии этих слов стро-ит-ся изо-бра-же-ние икон Св. Со-фии, Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей.

«София, Премудрость Божия» (Киевская)

Одним из наиболее старинных списков иконы является Киевская икона «София Премудрость Божия», на-хо-дя-щий-ся в Ки-е-ве, в Со-фий-ском со-бо-ре .

Эта ико-на, за-им-ство-ван-ная из церк-ви Юс-ти-ни-а-на в Ви-зан-тии, изо-бра-жа-ет со-еди-не-ние Церк-ви Небес-ной и зем-ной через во-пло-ще-ние Сы-на Бо-жия — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей. На ней изо-бра-жен дом или храм и в нем сто-я-щая Бо-го-ма-терь в хи-тоне, с по-кры-ва-лом на го-ло-ве, под се-нью, под-дер-жи-ва-е-мой се-мью стол-па-ми. Ру-ки и дла-ни Ее рас-про-стер-ты, а сто-пы утвер-жде-ны на сер-по-вид-ной луне. На пер-сях Бо-го-ма-те-ри по-ко-ит-ся Пред-веч-ный Мла-де-нец, пра-вой ру-кой бла-го-слов-ля-ю-щий, а в ле-вой име-ю-щий дер-жа-ву. На кар-ни-зе се-ни на-чер-та-ны сло-ва кни-ги Прит-чей: «Пре-муд-рость со-зда Се-бе дом и утвер-ди стол-пов седмь». Над се-нью по-сре-дине изо-бра-жен окру-жен-ный лу-ча-ми Дух Свя-той, а немно-го вы-ше, так-же окру-жен-ный си-я-ни-ем, Бог Отец, име-ю-щий в ле-вой ру-ке дер-жа-ву, а пра-вой бла-го-слов-ля-ю-щий; из уст Его ис-хо-дят сло-ва: «Аз утвер-дих сто-пы Ея». По обе-им сто-ро-нам изо-бра-же-ния Бо-га От-ца и Ду-ха Свя-то-го пред-став-ле-ны семь ар-хан-ге-лов с рас-про-стер-ты-ми кры-лья-ми и с зна-ка-ми сво-е-го слу-же-ния в ру-ках:

• у Михаила - пламенный меч;
• у Уриила - молния, опущенная острием вниз;
• у Рафаила - алавастр (алебастровый сосуд для хранения благовоний, в данном случае - мира);
• у Гавриила - цветок лилии;
• у Селафиила - чётки;
• у Иегудиила — царская корона;
• у Варахиила - цветы, а сам он располагается на белом плате.

Под об-ла-ком с сер-по-вид-ной лу-ной, слу-жа-щей под-но-жи-ем Бо-го-ма-те-ри, изо-бра-жен амвон (возвышение перед иконостасом), включающий в себя семь ступеней с надписями, несущими глубочайший смысл для каждого верующего человека:

1. Чистота (помыслов);
2. Слава;
3. Благородство;
4. Смирение перед Господом;
5. Любовь;
6. Надежда;
7. Вера.

Вся икона дополнена надписью «Премудрость создай Себе Дом и утверди столпов седмь».

Основная цель образа - напомнить всем христианам, с какой целью Спаситель пришёл к людям и от кого Он был рождён.

По обе стороны семи ступеней расположены библейские пророки и праотцы:

• Моисей со скри-жа-ля-ми, на ко-то-рых на-чер-та-ны сло-ва: «Ра-дуй-ся, скри-жа-ле Бо-жия, на ней же пер-стом От-чим на-пи-са-ся сло-во Бо-жие» ;
• Аарон с жезлом (брат Моисея, первый еврейский первосвященник);
• царь Давид с ков-че-гом За-ве-та;
• пророк Исаия (на его хар-ти-и, ко-то-рая свисает с левого плеча вид-на над-пись: «Се Де-ва во чре-ве при-и-мет и ро-дит Сы-на») ;
• пророк Иеремия со свит-ком;
• пророк Иезекиль с вра-та-ми за-тво-рен-ны-ми;
• пророк Даниил с кам-нем в ру-ках.

Семь сту-пе-ней ам-во-на утвер-жда-ют-ся на се-ми стол-пах, на ко-то-рых на-хо-дят-ся взя-тые из Апо-ка-лип-си-са изо-бра-же-ния и их объ-яс-не-ния:

• на пер-вом стол-пе изо-бра-же-ны 7 очес с над-пи-сью: «дар со-ве-та»;
• на вто-ром — се-ми-свеч-ник с над-пи-сью: «дар ра-зу-ма»;
• на тре-тьем — кни-га с 7 при-ве-шен-ны-ми пе-ча-тя-ми и над-пи-сью: «дар пре-муд-ро-сти».
• с ле-вой сто-ро-ны на пер-вом край-нем стол-пе изо-бра-же-ны 7 труб и над-пись: «дар кре-по-сти»;
• на вто-ром — пра-вая ру-ка с 7 звез-да-ми и над-пи-сью: «дар ве-де-ния»;
• на тре-тьем — 7 ку-риль-ниц ды-мя-щих-ся и над-пись: «дар бла-го-че-стия»;
• на чет-вер-том и по-след-нем стол-пе — 7 струй мол-нии с над-пи-сью: «дар стра-ха Бо-жия».

Та-ким об-ра-зом, на этой иконе, за ис-клю-че-ни-ем Бо-го-ма-те-ри и св. Тро-и-цы, все ли-ца и ве-щи при-спо-соб-ле-ны к сед-ме-рич-но-му чис-лу и име-ют сим-во-ли-че-ское зна-че-ние. Та-ко-во изо-бра-же-ние Ки-ев-ской ико-ны Со-фии — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей.

«София, Премудрость Божия» (Новгородская)

Другой, подобный киевскому, образ находится в Новгороде в Со-фий-ском со-бо-ре и имеет свои отличия. Его особенность заключается в том, что Богоматерь на нём вместе с Иоанном Предтечей молятся, стоя перед Спасителем. Поэтому тип новгородского извода определяют как деисусный (гре-че-ское сло-во «де-и-сус» зна-чит мо-ле-ние; так на-зы-ва-ют-ся ико-ны, изо-бра-жа-ю-щие Спа-си-те-ля, а пе-ред ним Бо-го-ма-терь и Иоан-на Пред-те-чу в мо-лит-вен-ном по-ло-же-нии).

Икона Софии, Премудрости Божией (Новгородская)

На этой иконе изо-бра-жен Гос-подь Все-дер-жи-тель в цар-ской одеж-де, с ог-нен-ны-ми кры-лья-ми на ог-нен-ном пре-сто-ле, утвер-жда-ю-щем-ся на се-ми стол-пах. Во-круг Все-дер-жи-те-ля го-лу-бое небо, ис-пещ-рен-ное звез-да-ми. По сто-ро-нам изо-бра-же-ны Бо-жия Ма-терь и Иоанн Пред-те-ча как бли-жай-шие сви-де-те-ли во-пло-ще-ния Сло-ва Бо-жия. Ввер-ху изо-бра-жен Спа-си-тель, поднявший руку в благословляющем жесте. Вы-ше это-го изо-бра-же-но опять го-лу-бое звезд-ное небо и здесь на зо-ло-том пре-сто-ле ле-жа-щее Еван-ге-лие, пе-ред ко-то-рым шесть ан-ге-лов (по три с каж-дой сто-ро-ны) пре-кло-ня-ют ко-ле-на.

Нов-го-род-ская ико-на Со-фии счи-та-ет-ся чу-до-твор-ной . По мнению всех молящихся перед иконой «София Премудрость Божия» Благодатная Мария не оставляет без внимания ни одну просьбу, на каждую приходит ответ в виде знака, события или просто разрешения ситуации. Со-хра-нив-ше-е-ся ис-то-ри-че-ское из-ве-стие го-во-рит, что от этой ико-ны в 1542 го-ду по-лу-чи-ла ис-це-ле-ние од-на жен-щи-на, стра-дав-шая бо-лез-нью глаз.

Дни почитания:

«София - Премудрость Божия» (Новгородская) - 15/28 августа ;
«София - Премудрость Божия» (Киевская) - 8/21 сентября .

Все изо-бра-же-ния Со-фии — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей вы-ра-жа-ют мысль о Ма-те-ри Бо-жи-ей, по-слу-жив-шей ору-ди-ем для во-пло-ще-ния Ипо-стас-ной Пре-муд-ро-сти — Сы-на Бо-жия. По этой при-чине и празд-не-ство иконе Со-фии со-вер-ша-ет-ся пра-во-слав-ной цер-ко-вью в Бо-го-ро-дич-ные дни и пре-иму-ще-ствен-но на Рож-де-ство Бо-го-ро-ди-цы, как в Ки-е-ве, или же на Успе-ние Пре-свя-той Бо-го-ро-ди-цы, как в Нов-го-ро-де, Во-лог-де, То-боль-ске, Москве и дру-гих ме-стах, где име-ют-ся ико-ны Со-фии — Пре-муд-ро-сти Бо-жи-ей.

Тропарь, глас 1 : Превечная Премудросте, Христе Боже наш! / Божественным смотрением Своим преклонивый Небеса, / благоволил еси вселитися во утробу Чистыя Отроковицы, / средостение вражды разрушив, / освятил еси естество наше / и Царствие Твое нам отверзл еси; / сего ради Тебе, Творца нашего и Избавителя, / и рождшую Тя, / спасения нашего тайне послужившую Деву Чистую, православно величаем.

I. Первый храм во имя Премудрости Божией был воздвигнут в Константинополе самим Константином. Но освящен он был только при Констанции, в 360 г. Не видно, кто дал имя храму. Сократ, наш древнейший свидетель, выражается неясно: “теперь называемая София” (II, 43). Во всяком случае во времена Сократа этот храм назывался Софией. И нетрудно сказать, как понимали это имя христиане того времени. Это было имя Христа, Сына Божия, под этим именем предвозвещенного в Ветхом Завете (прежде всего в книге Притч); это библейское имя повторяет и апостол Павел (1 Кор I:24). В IV в. много говорили и спорили о Божественной Премудрости, в особенности в связи с знаменитым стихом Притч 8:22 “созда мя в начало путей своих…” Это была основная экзегетическая тема в спорах православных и ариан; и обе спорящие стороны были согласны, что Божественная Премудрость, о которой говорится в библейской книге, есть Сын Божий. Такова была богословская традиция. Еще Ориген резко подчеркивал, что только имя Премудрости есть первичное и собственное имя Сына (см. Comm. in Iohann. I. 22). В известном символе Григория Чудотворца Христос называется Словом и Премудростью и Силой… Вряд ли можно сомневаться, что воздвигнутый в IV в. храм Премудрости был посвящен Христу, Boплощенному Слову. И напрасно догадываться, не посвящали ли тогда храмов отвлеченным идеям… У Юстиниана не было поводов изменять посвящение, когда вместо сгоревшего старого храма он воздвиг новый. В его время, во время напряженных христологических споров, опять-таки всего уместнее было посвятить “великую церковь” именно Христу, Премудрости и Слову. Во всяком случае, впоследствии в Византии всегда и неизменно считали Константинопольскую Софию храмом Слова. В этом отношении особенно характерно известное сказание о построении Юстинианова храма. Оно выражает как раз ходячее, общепринятое понимание. Здесь рассказывается о явлении Ангела, “стража храма”, который клялся именем Софии, - “и потому получил храм именование: Святая София, что значит: Слово Божие” (ed. Preger, p. 74)… Не следует спрашивать, в какой день совершался “престольный праздник” в Юстиниановой Софии. И много позже Юстиниана еще не существовало престольных или храмовых праздников в современном смысле. Самое посвящение храмов не было еще строго разграничено, в особенности посвящение Господских и Богородичных храмов. Они посвящались Христу или Богоматери, но при этом еще не выделялся какой-нибудь один определенный праздничный день из общего годичного круга, разве для того оказывались поводы в каких-нибудь исторических воспоминаниях или в текущих событиях, например, в знамениях или чудесах. Вообще же годичный праздник каждого храма совершался в день “отверзения врат”, в годовщину освящения или “обновления” храма - такой порядок сохранялся еще во времена Симеона Солунского. В Константинопольской Софии праздник обновления совершался в канун Рождественского сочельника, 23 декабря, - так как храм был освящен впервые 25 декабря (537 г.) и обновлен после восстановления купола 24 декабря (563 г.). Рождественские дни для этих празднеств были выбраны вряд ли случайно. В службе на день обновления по Типику Великой Церкви Х в., изданному А. Дмитриевским, мы не находим никаких особенностей, которые указывали бы именно на Софийский храм, на определенное его посвящение. Служба совершается скорее о покровении царствующего града вообще. С течением времени в Византии как бы забывают об особенном посвящении Великого Храма, который стал национальным святилищем и святыней. Он стал для византийцев Храмом вообще, Храмом по преимуществу, средоточием всех молитвенных памятей и воспоминаний. И вместе с тем стал символом царства, символом царственного достоинства и власти, - “мать нашего царства”, говорил о Софии уже Юстиниан… По примеру царствующего града Софийские храмы воздвигались во многих местах. И замечательно, почти всегда Софийскими оказываются великие, соборные или митрополичьи церкви. Исключение представляет только Софийская церковь в Иерусалиме. Достаточно припомнить: София в Солуни, в Никее, в Сердике (или в Софии), в Охриде, в Трапезунте, в Мистре, в Арте, в Сливене, в Визе… Может быть, и в Корсуни, или Херсонесе. Особо нужно отметить Софийский храм в Беневенте, конца VIII в. В Никосии на Кипре Софийский собор был построен уже при Лузиньянах, в конце ХII в. Наконец, нужно назвать Софийские храмы в древней Руси: в Киеве, в Новгороде, в Полоцке… В известном смысле имя “Софии” становится как бы нарицательным для обозначения “великих” или главных церквей. Нужно думать, что часто Софийские храмы воздвигались скорее по национальным или политическим, нежели по собственно религиозным мотивам, - в свидетельство национальной или церковной независимости. При этом не изменялось богословское понимание имени: вплоть до ХV в. под именем Премудрости разумели в Византии Христа, Слово Божие (ср., например, Патр. Филофей. Три речи к епископу Игнатию с объяснением изречения Притчей: Премудрость созда себе дом… Изд. епископа Арсения. Новгород, 1898). С таким же пониманием мы встречаемся и у западных авторов, часто оставляющих без перевода греческое имя: Sophia.

II. В русских Софийских храмах издавна престольный праздник совершается в Богородичные дни: в Киеве в день Рождества Богородицы, в Новгороде в день Успения. Спрашивается, как и когда установился такой обычай. Трудно допустить, что в домонгольском Киеве или в Новгороде сознательно отступили от византийского примера. Напротив, здесь стремились к сохранению и воспроизведению богослужебных порядков Великой Церкви. И на Руси хорошо знали, что Константинопольская София есть храм Слова, - “иже есть Премудрость Присносущное Слово”, замечает Антоний Новгородский, бывший в Константинополе в начале XIII в. По древним русским месяцесловам мы знаем, что долгое время в Софийских храмах по византийскому правилу праздновалась годовщина освящения: в Новгороде 5 августа, в Киеве 4 ноября (см. месяцеслов при Мстиславовом Евангелии). В древнейших русских памятниках мы не раз встречаемся с традиционным объяснением: Премудрость есть Христос… По счастливой случайности мы можем точно определить, когда установилось в Новгороде торжественное празднование Успеньева дня. Еще Г. Д. Филимонов издал по рукописи XVI в. два любопытных сказания: “Сказание известно, что есть Софей Премудрость Божия” и непосредственно связанное с ним другое сказание; “которыя ради вины причтен бысть праздник Успения святыя Богородицы в двунадесят Владычних праздников” (Вестник общества древнерусского искусства при Московском Публичном Музее. Т. 1. 1874-1876 гг.). В рукописях нет имени автора. Есть предположение, что эти сказания составлены известным Зиновием Отенским, Во всяком случае, они составлены в первой половине XVI в. И автор пишет с большим подъемом и силой. Особенно интересно второе сказание. На тематический вопрос автор отвечает кратко: “се последнее Христа видеша апостоли, не разрещшеся от телес своих”. Иначе сказать, праздник Успения есть праздник Богоявления и потому “Владычний” праздник, - автор опирается на известное сказание о явлении Христа при Успении. И затем он продолжает: “Генадий же архиепископ премысли один от двоюнадесят праздников праздновати, повеле Успение Богородицы. Прежде же сего вси дванадесят владычних праздников по древнему преданию в храм святыя Софии многочисленным схождением совершашеся светле, и сия yбо слышах в Новеграде от мужей состаревшихся, якоже и в Киеве от начала и до ныне по уставам древле преданным, совершают. Сия довольно есть имеющим ум много указание о сем. Престаните, братие, уже глаголати, - яко неведаем есть толк Софеи Премудрости Божией”. Пред нами свидетельство исключительной важности. Мы узнаем, что до Геннадия (ставшего Новгородским архиепископом из Чудовских архимандритов в 1484 г.) в Новгородской Софии “по древнему обычаю” совершалось только общее празднование двенадцати владычних праздников; иными словами, не было особого престольного дня. И только Геннадий установил особое празднование Успеньева дня. Этот новый порядок породил недоумение и толки: “что есть Софей Премудрость Божия, и в чие имя сия церковь поставлена, и в которых похвалу освятися”… Возникла мысль, не освящена ли София “во имя Пречистыя Богородицы”… Иные отказывались от объяснения: “яка несть зде имени сему в Руси ведомо, ниже мудрости сие мощно толку ведати”… Автор решительно отвечает: “вси богослови умыслиша постаси Сына: Софей, рекше премудрость, Логос, сиречь слово, Силу Божию и сим подобное… Божии же Матери имян никакоже приложиша”… И затем напоминает известное сказание о построении Юстинианова храма… Мы не узнаем, по каким мотивам Геннадий установил Успенский праздник. Вероятнее всего видеть здесь отражение новых греческих порядков, в связи с общим переходом на Иерусалимский устав. В Евергатидском Типике (ХII в.) праздник Успения резко выделен: ™ortѕ g¦r ™ortwn ka€ pan»gurij twn panhgЪriwn њstai… Геннадий вообще заботился об упорядочении богослужения, собирал отовсюду литургический материал… Можно допустить и прямое подражание Москве с ее соборной церковью Успения, - Геннадий был Московским ставленником… Однако все это еще не объясняет тех выводов, которые делали в Новгороде. Ибо празднование Успения в Византии вовсе не было связано с именем Софии. Эту связь устанавливают только в Новгороде. И устанавливают очень прочно. В ХVI в. строятся новые Софийские храмы на севере: в Вологде (заложен в 1568 г.) и в Тобольске (заложен в 1587 г.). Оба храма оказываются Успенскими. Здесь, конечно, сказывается прямое влияние Новгородского примера. Вологда всегда была связана с Новгородом, а в Тобольске первые владыки были из новгородцев. Позже и, очевидно, по Тобольскому примеру, во имя Св. Софии, Премудрости Божией, была устроена первая русская церковь для русских полоненников в Пекине, освященная в 1695 г.; впрочем, ее называли обычно Никольской, по чтимому в ней образу Св. Николая. И вскоре ее заменяют Успенским храмом (в 1732 г.)… В Киеве совершенно независимо устанавливается обычай праздновать день Рождества Богородицы. Когда, сказать точно не можем. Но вряд ли не только со времен Петра Могилы, когда Киевская София была восстановлена после долгого запустения. Во всяком случае, именно при Могиле праздник Рождества Богородицы был установлен как престольный праздник в Десятинной Церкви.

III. В византийской иконографии можно различить два независимых друг от друга сюжета. Во-первых, - Христос, Премудрость и Слово, под видом “Ангела великого совета” (“по Исаиину пророчеству”, Ис 9:6). И во-вторых, олицетворение Премудрости, Божественной или человеческой, по типу античных олицетворений, в женском образе… К первой теме относится прежде всего известная фреска в александрийских катакомбах в Кармузе (прибл. V-VII вв.). Здесь был изображен в натуральный рост крылатый ангел с нимбом. Надпись: SOFIA IS CS. Это есть изображение Христа в ветхозаветном подобии. Ветхозаветным праведникам и патриархам Бог являлся часто в образе ангела (например Аврааму, у дуба Мамврийского). И по древнехристианскому толкованию, являлся именно Бог-Слово, Сын Божий. Поэтому древние писатели и отцы Церкви обычно называют Христа между прочим и Ангелом или Архангелом, и даже Архистратигом, как вестника воли Божией. Уже автор книги “Пастырь” созерцает Сына Божия как “славного Ангела” (конец II в.); любопытно, что он почти что отождествляет Сына Божия с Архангелом Михаилом. Имя Ангела ко Христу прилагают и отцы IV в.; и даже позже автор Ареопагитик, на которого так часто ссылаются поздние византийские иконописцы, подчеркивает, что Христос, как Бог откровения именуется Ангелом великого совета (de coеl. hier., cap. IV). Таким образом, изображение Сына Божия в ангельском облике вполне объясняется из древнехристианских представлений. Однако в иконографии эта тема не могла получить широкого развития. Ветхозаветные и символические образы не соответствовали основной тенденции византийской иконописи, как она развивалась со времен иконоборческой смуты. Слагается и утверждается исторический (или, лучше сказать, историко-иератический) тип Христа. В византийской иконографии преобладает преображенный евангельский реализм. В этом отношении очень характерно известное правило Трулльского собора, предлагавшее изображать Христа “в Его человеческом облике” - “в напоминании о Его жизни во плоти”. И “евангельскую истину” собор противопоставлял уже упраздненным ветхозаветным “символам” и “типам” (Трулл. 82). Это правило очень понятно после пережитой христологической борьбы, когда приходилось защищать и объяснять полноту и единосущие человеческой природы во Христе. Вместе с тем изображение Христа в ангельском образе могло возбуждать двусмысленные догадки: не был ли Христос ангелом (не только по служению, но и по природе). Подобные мысли были у некоторых гностиков; впоследствии Зигавин обличает богомилов, что они отождествляют Сына Божия с Арх. Михаилом, именно как Ангела великого совета (Panopl., tit. XXVII, cap. 8). Конечно, у богомилов это был архаический мотив. Во всяком случае, вполне понятно, почему в ранних византийских памятниках изображения Ангела великого совета очень редки. Такие изображения существовали, но они вызывали соблазн, их считали противными преданию Церкви (ср. Преп. Феодор Студит. Письма, I, 15). Поэтому вряд ли можно видеть Ангела великого совета в известной фреске Константинопольской Софии. Скорее всего, здесь был изображен тот Архангел, “страж храма”, о явлении которого рассказывается в известном сказании. Ниоткуда не видно, что “стражем храма” назывался у византийцев тот, кому храм был посвящаем; во всяком случае, это вряд ли возможно по отношению к Господским храмам… В миниатюрах мы встречаем иногда изображение Премудрости в ангельском образе, но тоже не часто (см. любопытную миниатюру в Лествице, рукоп. Синайского мон., № 418, XII в.; из более поздних памятников ср. Лицевую славянскую Псалтирь 1397 г., в собрании Общества Любителей древней Письменности; еще на эмалевом окладе Сиенского Евангелиария; ср. интересную миниатюру Барбериновой Псалтири, № 202, ХII в.: basile…a twn cristianwn)… Образ Ангела великого совета оживает в иконографии только в поздне-византийскую эпоху, во времена Палеологов, когда вообще в иконописи усиливается символическая струя. К этому времени относится интересная фреска в церкви Св. Стефана в Солетто; Ангел в белоснежных одеждах, с крещатым нимбом; в руке чаша, - вероятно, евхаристическая (может быть, в связи с Притч 9:2, обычно относимом к Евхаристии; ср. канон Косьмы Маюмского в Великий Четверток). Надпись: HAG SOFIA O LOGOS. Это изображение входит в сложную комбинацию, в которой явно сказываются западные влияния: изображение так называемого “Апостольского символа”, непринятого на Востоке, на свитках апостолов… Роспись поздняя, конца ХIV в. … Эта фреска есть, по-видимому, единственный бесспорный случай изображения Премудрости-Ангела в это время. Правда, изображения Ангела великого совета вообще становятся частыми и обычными, - см., например, в Афонских росписях. И впоследствии Дионисий Фурнаграфиот указывает писать их в апсиде бокового придела или в боковом куполе. Однако не следует в каждом изображении Ангела великого совета видеть образ Премудрости. Вряд ли правильно думать, что Христос под видом Ангела изображается именно как Премудрость. Имя Премудрости называется и пишется скорее просто как одно из имен Второй Ипостаси, и потому всегда вместе с именем Слова… От этой библейской темы нужно отличать другую, античную тему, - олицетворение мудрости. Прежде всего, нужно отметить изображение росписи терм в Газе, VI в., известное нам только по современному описанию Иоанна Газскаго. Атлант несет пламенеющий шар, восходящее солнце. Его поддерживают две девы: Sofia и Arete. София в сребристом одеянии, как богиня луны… Со сходным изображением мудрости мы встречаемся впоследствии в миниатюрах к Псалтири: Давид среди двух дев, Sofia и Profhteia (см. в Парижской Псалтири, Х в., N 139, и в других; изображение восходит, по-видимому, к более раннему образцу)… К античному мотиву впоследствии присоединяется библейский. В этом отношении очень любопытно видение Константина Философа. Он видел во сне много дев и среди них приметил и избрал одну, “прекраснейшую всех, с лицем светящимся, украшенную многими золотыми монистами, и жемчугом, и украшениями”… “Имя ей было: София”, то есть мудрость… Ср. Прем 8:2 “я полюбил ее и взыскал от юности моей, и пожелал взять ее в невесту себе, и стал любителем красоты ее”… К подобному, но несколько отличному типу олицетворений относится спорная женская фигура в изображениях евангелистов. Впервые такое изображение мы встречаем в Россанском пурпурном списке Евангелия, при евангелисте Марке: женская фигура с нимбом стоит перед евангелистом и указывает на его свиток. Всего вернее видеть в ней олицетворение вдохновения или мудpoсти, по аналогии с подобными изображениями в рукописях античных авторов. Ср., например, известную миниатюру в венской рукописи Диоскорида, где предстоящая автору женская фигура надписана: ›uresij - любопытно, что позднейший средневековый реставратор сделал на поле пояснительную отметку: sofia… Христианские миниатюристы понимали “вдохновение” как дар “духа премудрости и разума” (Ис 11:2). В позднейших славянских (сербских) Евангелиях ХIV-ХV вв. женская фигура изображается уже при всех евангелистах. В Афонохиландарском Евангелии № 572 есть и надпись: Премудрость… В то же время подобные изображения встречаем и в росписи (Раваницкая церковь в Сербии, 1381 г.; Успенская на Волотовом поле в Новгороде)… Наконец, нужно отметить знаменитую мозаику в росписи собора в Монреале. Здесь Премудрость изображена, как оранта, в царской столе и в венце поверх покрывала, с распростертыми руками. Надпись: Sapientia Dei… Это изображение входит в цикл дней творения; очевидно в связи с Притч 8:30 “тогда я была при Нем художницею” (ср. Прем 7:21 “Премудрость, художница всего…”)… Аналогичные изображения мы встречаем и в западных памятниках. Особо нужно отметить изображение мудрости и семи искусств (например в известной лионской рукописи Пруденция: Sancta Sophia и septem artes)… Вряд ли можно разгадать за этими олицетворениями определенную религиозную идею.

IV. Известная Новгородская икона Св. Софии есть своеобразный Деисис: Огнезрачный Ангел на престоле с предстоящими, Богоматерью и Предтечей. Над главою Ангела в медальоне погрудное изображение Спасителя. Вверху этимасия. Ангел облечен в царские одежды, на главе венец, в руках жезл и свиток. Престол укреплен на семи столпах… В огнезрачном Ангеле нужно видеть Ангела великого совета, Сына Божия, - здесь оживает древний иконографический сюжет. Но он осложняется новыми, апокалиптическими чертами. Тайнозритель видел Сына Божия, “облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом” (Откр 1:1З); “очи Его, как пламень огненный, и на голове Его много диадим” (19:12); “и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей”(1:16). Ср. также видение Даниила (гл. 10)… Такому толкованию не мешает наличие второго изображения Христа. Подобная диттография нередка в символических композициях. В данном случае удвоение образа могло означать двойство природ во Христе (так объясняли его впоследствии братья Лихуды). Иногда предстоящие изображаются тоже с крылами: Предтеча, очевидно, в связи с пророчеством Малахии (см. 3:1), отнесенным в Евангелиях к Крестителю: “Се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим “ (Мф 11:10; Мк 1:2; Лк 7:27); Богоматерь как апокалиптическая Жена, по Откр 12:14 “и даны были жене два крыла большого орла”… Вообще нужно заметить, что Деисис есть эсхатологическая композиция, - “художественная синекдоха Страшного Суда”, по удачному замечанию А. И. Кирпичникова… Трудно точно сказать, когда сложилась Новгородская композиция. Во всяком случае, в греческих памятниках она неизвестна. На Московском соборе 1554 г. против диака Висковатого приводили свидетельство неких святогорских старцев об иконе Софии в Пантелеимоновском монастыре на Афоне; но мы совершенно не знаем, что это была за икона. Вряд ли Новгородский Деисис. Скорее отдельный образ Ангела. Первое упоминание о Новгородской иконе мы встречаем в IV Новгородской летописи под 1510 (7018) г.: вел. князь Василий III, проезжая чрез Новгород, “велел свещу негасимую пред Софиею Премудростию Божией день и нощь, по старине, как была прежде” (ПСРЛ, IV, 137; ср. 287). Вероятно, это относится к иконе Св. Софии в иконостасе Новгородского собора, почитаемой за чудотворную. Но иконостас (“деисус”) поставлен был только в 1509 г. (ПСРЛ, IV, 136). Перед какой иконой теплилась негасимая свеча прежде, не знаем. Иконостасная икона носит следы позднейшего поновления. Роспись алтаря, в которой на горнем месте изображена София, относится тоже только к XVI в. Кстати заметить, роспись конхи явно апокалиптического содержания, на текст Откр 11:15, который и выписан на уступе свода: “Бысть царство мира Господа нашего и Христа Его, и воцарится во веки веков”… На наружной стене, над западными вратами образ Софии написан только в 1528 г., при арх. Макарии; “а и прежде сего было же написано на том же месте, но токмо един образ Вседержителя до пояса” (ПСРЛ, VI, 286)… В Новгородских росписях XIV-XV вв. образа Софии не встречаем, зато он обычен, начиная с XVI в. В Москве он становится известен только со времени обновления Кремлевских соборов после пожаров 50-х гг., при Грозном, когда здесь работали новгородские и псковские иконники. Большинство известных списков Новгородской иконы относится даже к XVII в. И не старше самого конца ХVI в. русский иконописный подлинник, в котором Новгородская композиция описывается подробно… Пред нами, несомненно, сравнительно новая композиция. Очень любопытно, что в русских памятниках, начиная с ХVI в., вообще становится частым изображение Господа Вседержителя с крыльями (прежде всего в изображениях творения мира - в миниатюрах и в росписях); против этого резко возражал диак Висковатый. Особо нужно назвать очень запутанную композицию: “Ты еси иерей во век”… Против этой иконы возражали Максим Грек, Зиновий Отенский. Диак Висковатый видел в ней “латинское мудрование”. Во всяком случае, это западная композиция. В ней два бесспорных западных мотива, неизвестных в византийской иконографии. Во-первых, Распятие в дланях Отчих (собственно образ Троицы, так называемый Gnadenstuhl), - типично западная композиция, в особенности частая в XV в. в Германии (ср. у Дюрера; впервые, кажется, в витражах St. Denis, конец ХII в., так называемая Quadriga Aminadab). Во-вторых, Христос на кресте в образе белого серафима (“душа Иисусова”, по объяснению псковских иконников); невольно вспоминается видение Франциска Ассизского на горе стигматов. Christus sub specie seraph, - постоянная тема западных мастеров, начиная от Джотто, и тоже частая в гравюрах XV в. (см. и у Дюрера)… Здесь был новый повод изображать Христа под ангельским образом… Новгородская икона Св. Софии принадлежит к числу тех новых символических композиций, которые становятся обычными в русской иконописи с середины XVI в. В известном смысле это преобладание символизма означало распад иконного письма. Икона становится слишком литературной, начинает изображать не столько лики, сколько идеи. Икона становится слишком часто своеобразной иллюстрацией к литературным текстам, иногда библейским, иногда житийным и апокрифическим. В этом новом литературном символизме очень сильны западные мотивы; прямое влияние западных (немецких и фламандских) гравюр не подлежит спору - в XVII в. целые церкви расписывают по известной Библии Пискатора. Среди библейских тем очень часты темы из книги Притч, из Премудрости Соломоновой… Этот перелом в иконописании верно почувствовал диак Висковатый: “и аз увидел, что иконы по человеческому образу Христа Бога нашего сняли, а которых письма есми не видал, те поставили, велми ужасся есми и убоялся льсти и всякаго злокознства”… Возражения Висковатого против новых икон определялись не столько его “консерватизмом” или косным пристрастием к “древним образцам”. Его беспокоил самый замысел новой иконописи. Он видел в ней некое отступление в Ветхий Завет, возвращение к “образам” и “сеням”. Он исходил из Трулльского правила: “въображати по плотскому смотрению”. И напоминал: “неподобает почитати образа паче истины”… Поэтому его не успокаивал ответ, что Христа пишут в Ангельском образе “по Исаиину пророчеству” и два крыла багряны описуются по Великому Дионисию. Ибо пророчества исполнились в Евангелии, и нужно писать Христа по Евангельской истине, а не по пророческим предварениям, “да не умалится слава плотского образования Господа нашего Иисуса Христа”. Возражения Висковатого открывают нам религиозный смысл русских споров о новых иконах. Здесь сталкивалось два религиозных мировоззрения: традиционный христологический реализм и возбужденное религиозное воображение. Именно против игры воображения и направлялись требования писать “с мастерских образцов”, - это требование имело не только технический, но и религиозный смысл. Дмитрий Герасимов передает слова Максима Грека: “а кто де и захочет, емлючи строки от писания, да писати образы, и он бесчисленныи образы может составити”… Из комбинации текстов и возникали по большей части русские символические иконы XVI в. Сюда же относятся и иконы Премудрости… Очень характерно, что, хотя Новгородская икона Св. Софии становится одной из самых распространенных в ХVII в., споры о ней не прекращаются. Против нее резко возражает уже в конце ХVII в. известный справщик, чудовский инок Евфимий, - и по тем же основаниям, что были у Висковатого. Он требует историзма, возражает против “вымышленных подобий”… “Но приличнее мнится писати Святую Софию, рекше Мудрость, Воплощеннаго Христа Бога, якоже и пишется муж совершен, яков бе”, - “и святых угодников Его… якоже кийждо хождаше на земли” (Вопросы и ответы инока Евфимия. Изд. Филимоновым в “Вестнике общества древнерусского искусства”, т. 1). Особая служба на Успеньев день с каноном Св. Софии является только в начале ХVII в.; составил ее князь Семен Шаховской.

V. В иконописных подлинниках есть особая статья о Новгородской иконе. Это “сказание о образе Софии, Премудрости Божией” встречается и отдельно, в различных сборниках смешанного содержания ХVI-ХVII вв., в частности в Толковых Апокалипсисах, что очень характерно. Любопытно, что оно вставлено (с явным нарушением связи речи) в пространную редакцию послания патр. Луки Хризоверга к Андрею Боголюбскому (по Никоновской летописи). Вообще это “сказание” встречается в рукописях очень часто. К сожалению, отдельные списки не были до сих пор сопоставлены, и литературная история “сказания” остается неясной. По-видимому, оно было составлено в объяснение вновь написанной иконы - всего скорее в Новгороде. Это есть именно “толкование” иконы… Икона Софии объясняется, как образ девства. “Образ Премудрости Божии, Софии, проявляет собою пресвятыя Богородицы неизглаголаннаго девства чистоту; имать же девство лице девиче огненно”… “Сказание” видит в Ангеле символ девства, - “яко житие девственное со ангелы равно есть”… “Лице огненное являет, яко девство сподобляется Богу вместилище быти; огнь бо есть Бог”… Предстоящие являют примеры девства, и прежде всего Богоматерь. “Елицы же девство хранят, подобятся Пресвятей Богородице. Якоже бо та породи Сына Слова Божия, тако и держащии девство рождают словеса детельна, сиречь и иных учаще к добродетели”… Еще Буслаев удачно назвал это сказание “поэмой о девственном житии”… Возникает вопрос об источниках этого сказания. С большим основанием можно предполагать здесь западное влияние. Апофеозу девства можно связывать с тем своеобразным аскетико-эротическим движением, которое с особою силой вспыхивает в немецкой мистике ХIV в. Во всяком случае, очень показательно, что это движение было связано с символом или образом Премудрости. Здесь прежде всего нужно назвать Сузо, одного из самых замечательных мистиков позднего средневековья, имевшего исключительно сильное влияние в свое время. Сузо называл себя обычно “служителем Вечной Премудрости”, и одна из его книг написана в форме диалога с Премудростью (“Bьchlein der ewigen Wishet” или, в латинской редакции, Horоlogium Sapientiae). Сузо основал “братство Премудрости” и составил для него особое молитвенное правило; он составил затем особую службу Премудрости. Премудрость для Сузо есть Христос, Сын Божий. Но созерцает он Премудрость под женским образом, как Возлюбленную, als ein lutseligъ minnerin. Конечно, это был библейский образ Премудрости. Но у Сузо он получает особую остроту. Сузо называют “последним миннезингером”. И, действительно, в его мистике повторяется вся эротика Миннезанга. Нежно говорит Премудрость к человеческому сердцу, чтобы привлечь его к себе в женском образе, und redet zartlich im frцwlichen bilde… Для Сузо символы становятся видениями. Свое первое видение Сузо так описывал в своем житии: “Она парила в высоте над ним, восседая на троне в облаках. Она сияла, как утренняя звезда. Она была подобна солнцу во всем его блеске. Она имела вечность своим венцом… И то казалось ему, что видит он пред собою Прекрасную Деву, то это был благородный юноша… So er iez wande haben ein schцn jungfrowen, geschwind van er einen stolzen jungherren… То говорила она с ним, как мудрая наставница, то как возлюбленная”… Cузо зарисовывал свои видения. Еще в молодости он сделал на пергаменте изображение Премудрости “в нежной красоте и возлюбленном образе” (in minnenklicher Schonheit und lieplicher Gestalt), и никогда не расставался с этим образом. Впоследствии он украшает миниатюрами рукопись своей автобиографии. Эти миниатюры повторяются в списках его жития и переходят в первые печатные издания его творений (см. Аугсбургские издания 1432, Ant. Sorg. и 1512 Hans Othmar); они известны и в отдельных гравюрах. Он изображает Премудрость в царских одеждах и в венце, в руках держава, на груди сияют звезды… Иногда в виде ангела… Образ Премудрости у Сузо двоится. Это и Христос, и Богоматерь. Мистика Премудрости соединяется у него с культом имени Иисусова. Он вырезает у себя на груди это священное имя: IHS, и с радостью носит эти “язвы любви”. Кстати заметить, и Сузо видел Христа в образе распятого серафима. Он видел свою душу в объятиях Христа. Он прочел на главе Богомладенца сладостное имя: Herzetrut, “друг сердца”… И вместе с тем он весь охвачен восторгом пред “нежной Царицей небес”. Особенно торжественно празднует он день Успения, - “тогда бывает особая радость при небесном дворе”… Образ Премудрости становится для Сузо символом чистоты и девства, символом бесплотного и девственного брака, символом “любящей души” (“minnende Seele”)… Книги Сузо были в XV в. любимым чтением в немецких и фламандских монастырях; их читали даже больше, чем книгу “О подражании Христу”… И не было бы удивительно, если бы о его видениях узнали псковские иконники. Новгород и Псков были в постоянных и тесных связях с Западом. Это не были только торговые связи. Иначе было бы непонятно, как мог оказаться в Новгороде в конце ХV в., при Геннадии, доминиканский монах Вениамин (“родом славянин, а верою латинянин”) в роли главного справщика библейских книг. Библейский текст в Новгороде в это время правят по Вульгате. В то же время и несколько позже здесь появляется ряд переводов с латинского (и с немецкого), - и сделаны они были “в дому архиепископли” и по владычному повелению. Переводил и толковую Псалтырь Брунона Вюрцбургского, и Rationale divinorum officiorum Вильгельма Дурантия, и полемические “против богоотметных жидов” сочинения Николая Де-Лира и Самуила Евреянина. Во всяком случае, западная книга не была здесь ни редкой, ни непривычной… Поэтому вряд ли насильственным является сближение Новгородского “сказания” о Софии с западной мистикой. Новое толкование ложится поверх старого. Традиционный образ Ангела великого совета открывается в новом свете. Возникает спор, “что есть Софей, Премудрость Божия”… В Новгороде, в конце XV в., после московского разорения, настроение было очень повышенным и беспокойным. К тому же кончалась “седьмая тысяча” лет, и ждали Второго Пришествия. Это было время очень благоприятное для апокалиптических видений. Не случайно с этих пор Апокалипсис становится почти настольной книгой в русском обиходе. Религиозная мысль выходит из четких граней византийского догматизма в область восторженных и возбужденных прозрений и созерцаний… И нужно прибавить, тема о девстве была тоже апокалиптического происхождения; ср. видения 14 главы Откровения (14:4): “Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу”… С этим апокалиптическим мотивом вполне совпадала западная мистика “любящей души”…

VI. Киевская икона Св. Софии имеет явные западные черты. Она не старше самого конца XVII в. Во всяком случае, Павел Алеппский, проезжавший через Киев в 1654 г., еще не видал теперешней иконы. В иконостасе была другая икона Премудрости: “в середине иконы церковь с колоннами <…> над церковью Христос, и Его Дух Святый нисходит на нее в сиянии…” Нынешняя икона написана и поставлена, очевидно, только при последнем восстановлении Киевской Софии, при митрополитах Гедеоне и Варлааме Ясинском, в конце 80-х и даже в 90-х гг. К тому же времени относится и Тобольская икона св. Софии. Это - иконы Богоматери. Богоматерь изображена здесь под видом Апокалиптической Жены, с крыльями орла великого. Она стоит на облаках, на серповидной луне. В руках крест и жезл. В Тобольской же иконе еще и венчик из 12 звезд. Два ангела держат над главою венец (ср. Откр 12:1,14)… Это характерный западный сюжет, совершенно чуждый восточной иконографии. На Западе он становится известен с конца ХIV в. И очень рано получает определенный богословский смысл, становится символическим образом Непорочного Зачатия, Immaculata Conceptio. Это богословское мнение, возведенное в римской церкви на степень догмата только в ХIХ в., уже с ХIV в. настойчиво проповедуется францисканскими богословами, одобряется на Базельском соборе и впоследствии с особенной ревностью распространяется иезуитами. Литература ХVI и ХVII вв., посвященная этой теме, с трудом обозрима. Однако она довольно однообразна. И постоянно мы встречаем в этих марианских книгах образ Апокалиптической Жены, обычно в очень запутанных символических композициях. Этот образ становится символом предвечного девства. И когда после Тридентского собора возник вопрос, можно ли “писать таинство Непорочного Зачатия” и как должно его изображать, обыкновенно отвечали указанием на образ Жены, облеченной солнцем, венчаемой и почитаемой ангелами (ср. напр. Molani J. De historia imaginum et picturarum. Ed. princ. Lovanii, 1570; Сагd. F. K. Borromacus. Dе рictura sacra. Ed. рrinc., 1634). Как на образец обычно указывали на заглавную гравюру в книге Clihtovii J. Dе puritate Sanctaе Virginis. Editio princeps, 1513. Уже в XV в. подобное изображение обычно в рукописях и затем переходит на гравюру. Очень любопытно, что нередко в этих изображениях делается ссылка на Притч 8:22, - стих о Премудрости (уже в 1492 г. у К. Гривелли, в Лондонской National Gallery, 906 (Thе Virgin in Есstasу), - “ut in mente Dei ab initio соncepta fui, itа et facta sum”; ср. гравюру в Heures а l’usage du diocиse d’Angers, рar Simin Vostrй, 1510, надпись “Nec dum erant abyssi, et ego concepta eram”…) Это было связано, конечно, с тем, что очень рано (может быть уже с XII в.) на службе в день Зачатия Богородицы, 8 декабря, полагалось “чтение” именно из книги Притч 8:22-30… Это предрасполагало видеть в Премудрости именно Богоматерь, - “окончательную цель вечного совета”, termino fisso d’eterno соnsiglio, как выразился Данте (Pаrаdiso, 33, 3). Еще Лютер возмущался, как насилуют библейский текст, когда тексты о Премудрости относят к Богоматери. Богословы в таком толковании видели обычно только “применение” библейских текстов (adaptatio или ассоmоdatio). Но мистики и проповедники были смелее. В ХVI и ХVII вв. такое объяснение становится почти что всеобщим. Достаточно назвать П. Канизия и Корнелия а Лапиде, который в своих толкованиях на Священное Писание подводит итоги всей предшествующей экзегетики… Из этих ходячих католических представлений вполне понятно, как символическая икона Непорочного Зачатия могла оказаться иконою Софии… Хорошо известно, насколько общепринятым было католическое мнение о Непорочном Зачатии Девы Марии у киевских богословов XVII в. Его защищает и развивает Антоний Радивиловский а своем “Огородике Богоматери” (ср. Hortulus reginae И. Меффрета), Ианникий Галятовский в “Небе Новом”, - на заглавном месте первого, Черниговского издания этой книги (1677 г.) изображена Богоматерь, окруженная ангелами, на звездном небе… Нужно назвать св. Димитрия Ростовского… Любопытно, что студенческая конгрегация Киево-Могилянской Академии праздновала свой годовой праздник в день Зачатия, и члены конгрегации должны были исповедовать и утверждать, что “Мария не токмо без греха действительного смертного или простительного, но и без первородного есть”… Все это заставляет думать, что киевская икона св. Софии есть ничто иное, как изображение Непорочного Зачатия. Любопытно, что Сковорода в одном из своих стихотворений икону, подобную Киевской (в “богословской школе” в Харькове), прямо называет “образом зачатия Пречистыя Богородицы” и заключает: “Победи сия! Христос в тебе вселится. Будь, как дева, чист: мудрость в сластях не местится”, - vivere in impuro corde Sophia nequit…

Праздников праздник и торжество торжеств (греч.); ср. ирмос 8 песни канона Пасхальной утрени. - Ред.

Царство христиан - Ред.

Христос в виде серафима (лат.) - Ред.

Ибо в уме Божием от начала родилась, и так стала я. - Ред.

Я родилась, когда еще не существовали бездны (Притч 8:24). - Ред.

Жить в нечистом сердце София не может - Ред.

До наших дней существуют три спорных толкования:
1. Ангел олицетворяет отвлеченное понятие о Премудрости Божией.
2. Ангел - символ девственности Богоматери.
3. Ангел - Христос, Слово и Премудрость Божия, Ангел Великого Совета.

Всё по-другому происходило в Византии, где образ Софии вырос до символа главного теократического принципа, и на Руси, куда христианство пришло под знаком именно Софии. Митрополит Илларион описывал крещение Руси как приход именно «Премудрости Божией», т. е. Софии; Софии были посвящены построенные в XI в. три главных русских храма - Киева, Новгорода и Полоцка.

Многие иконы проявляют в излияние благодати на избранников, чудеса, исцеления и видения, раздаяние даров Святого Духа - «Премудрости», «Разума», «Совета», «Крепости», «Видения», «Благочестия» и «Страха Божия». Именно в такого рода сценах встречается изображение крылатых посланцев Премудрости, напоминающих либо ангелов, либо бескрылых античных муз-вдохновительниц со звездчатым нимбом - символом вечности. Вот, например, Остробрамская Виленская Богоматерь

Зы. вот немного материалов...